Мирный план с минами замедленного действия: почему переговоры могут зайти в тупик

Пункт о прекращении огня в Украине должен быть первым в будущей сделке

Политолог Владимир Фесенко проанализировал содержание и перспективы предложенного мирного плана по завершению войны России против Украины.

В разговоре с "Телеграфом" он объяснил, почему этот план не является принципиально новым и какие риски заложены в его структуре.

План на самом деле не новый?

Владимир Фесенко подчеркивает, что расширенный вариант мирного плана не исчез и не был отложен. Речь идет не о сокращении или отказе от отдельных положений, а об изменении структуры переговоров и логики работы с пунктами. По его словам, сейчас план фактически разведен по нескольким направлениям — в зависимости от того, с кем именно обсуждается тот или иной блок.

По оценке Фесенко, в случае если этот подход удастся реализовать, результатом может стать не одно универсальное мирное соглашение, а несколько параллельных договоренностей с разными субъектами.

• между Украиной и Россией при посредничестве США;
• несколько отдельных соглашений с нами у американцев;
• у американцев с россиянами;
• и, по замыслу, должно быть отдельное соглашение между США, Европой и Россией о безопасности в Европе.

В то же время эксперт предостерегает, что пока есть сомнения относительно того, заработает ли эта схема вообще.

"Относительно самого мирного плана из 20 пунктов. Я бы не сказал, что это обо всем хорошем. Там есть несколько пунктов, которые могут сработать как мины замедленного действия. Поэтому не все так просто", — замечает политолог.

Какова главная неопределенность

Мирный план сейчас остается проектом, согласованным только между Украиной и США, а его дальнейшая судьба зависит от реакции Кремля. В то же время он не ожидает, что российский президент даст прямой отказ, учитывая значение для него личного диалога с Дональдом Трампом.

Путин, по мнению политолога, выскажет большое количество критических замечаний и, как минимум, половина пунктов, которые уже решены между украинцами и американцами, будет подвергнута критике.

"И поэтому следующим шагом станет необходимость согласовывать подобный план — не знаю, из 15, 20 или 25 пунктов — уже с россиянами. Кстати, есть большое подозрение, что что-то подобное с россиянами уже обсуждали", — считает эксперт.

Когда Уиткофф и Джаред Кушнер приезжали в Москву, они также что-то обсуждали с Путиным. Согласовали они что-то или нет, говорит Фесенко, мы не знаем. И это является главной проблемой. Если об украинских переговорах со США достаточно много известно и сейчас понятно, что именно было согласовано, то о том, что американцы согласовали или не согласовали с россиянами, мы не знаем ничего.

"Это и есть ключевая проблема. Но, тем не менее, дальнейшая логика выглядит так: с нами что-то согласовали примерно на 90 процентов. С россиянами — пока нет. Но я допускаю, что после замечаний Путина начнется активная работа, и, возможно, где-то в середине января, в зависимости от развития событий, с ними что-то таки согласуют", — подытоживает он.

Логика дальнейших переговоров

После получения позиции Кремля, по оценке Владимира Фесенко, следующим этапом станет попытка свести в единую конструкцию те наработки, которые американцы уже согласовали с Украиной, с требованиями и замечаниями российской стороны.

"После этого нужно будет сблизить согласованные с Украиной варианты американцев с теми, которые придется согласовывать с Россией, и свести их к определенному общему знаменателю. И вот тогда, я думаю, не ранее середины или второй половины января, начнется реальная работа", — объясняет политолог.

Он уточняет, что эта работа будет иметь несколько уровней. Часть пунктов не будет вызывать принципиальных споров и будет сводиться к поиску компромиссных формулировок.

"Не так, как сейчас — отдельно встречаются с нами, отдельно с россиянами, — а хотя бы в рамках одного отеля или гостиничного комплекса", — отмечает Фесенко.

По его словам, таких пунктов будет много, и именно среди них есть тот, без которого ни одно мирное соглашение в принципе невозможно.

Речь идет о прекращении огня. Фесенко убежден, что если ceasefire останется финальным пунктом плана, он не сработает. По его мнению, шансы сохраняются только в случае переноса этого пункта на более ранний этап переговоров.

В то же время он замечает, что часть других положений не являются принципиальными уже на этом этапе и могут быть предметом компромисса, так как они производны от более глубоких противоречий.

"Например, по Запорожской АЭС, я думаю, какой-то условный компромисс найти можно. Это не принципиальный вопрос. Он является производным от более глубоких противоречий, связанных с территориальным вопросом, а также с вопросами статуса АЭС, возмещений и тому подобного", — отмечает Фесенко.

Территориальный вопрос как тупик переговоров

Владимир Фесенко подчеркивает, что нынешний мирный план намеренно построен так, чтобы не касаться темы, которая способна разрушить переговорный процесс еще до его начала.

"Но ключевой вопрос, по которому компромисса нет и не будет даже теоретически, — это территориальный вопрос. И это не только Донбасс. В этом плане вообще нет пункта о статусе украинских территорий, аннексированных Россией", — говорит Фесенко.

По его словам, стороны исходят из принципиально несовместимых позиций, что делает невозможными любые компромиссные формулы в этой части.

Фесенко также обращает внимание на разницу между подходом США и публичными требованиями Кремля. Американская модель, по его словам, направлена на фиксацию статус-кво ради прекращения боевых действий, однако она не соответствует тому, что декларирует российское руководство.

В то же время позиция Путина, по словам эксперта, значительно жестче и предусматривает максимальные территориальные требования.

"Путин заявил, что нужно признать пять регионов. Он хочет, чтобы украинские войска вышли и из Херсона, и из Запорожья. То, что им не удалось захватить военным путем, они хотят получить политически", — говорит Фесенко.

Политолог добавляет, что в отличие от территориального блока, другие темы потенциально оставляют пространство для маневра, в частности вопрос НАТО, который фактически не заложен в нынешний текст плана.

Именно поэтому, подытоживает Фесенко, территориальный вопрос остается главной ловушкой переговорного процесса.

"Если именно этот вопрос начнет обсуждаться — все, это тупик. Если он останется предпосылкой прекращения огня, никакого мирного соглашения не будет", — подытоживает эксперт.

Отдельно Владимир Фесенко обращает внимание на фактор, который не прописан ни в каких пунктах и схемах, но может свести на нет любой план. Речь идет о личной готовности Владимира Путина завершать войну, которую политолог оценивает крайне скептически.

По его словам, требования Кремля можно трактовать как элемент переговорного торга, однако реальных сигналов о готовности к уступкам с российской стороны нет. То, что обсуждается по Донбассу, эксперт связывает не с позицией Москвы, а с инициативами американской стороны.

Фесенко также обращает внимание на отсутствие подтвержденных договоренностей, о которых периодически заявляет российская сторона. В частности речь идет о так называемом "духе Анкориджа", существование которого не подтверждают в Вашингтоне.

"Были ли эти договоренности — мы не знаем. Американская сторона этого не подтверждает, но в то же время пытается что-то продвигать", — отмечает он.

В такой ситуации, по словам эксперта, возможен сценарий, при котором война будет продолжаться, а переговоры будут проходить параллельно. Отдельно политолог подчеркивает, что центральным элементом любого реального мирного процесса должно быть прекращение огня.

Фесенко предостерегает, что логика, заложенная сейчас в мирном плане, почти полностью воспроизводит ошибки прошлых соглашений, которые так и не заработали.

"Если прекращение огня будет в конце, как это заложено сейчас, это будет повторение ошибок Минских соглашений. Так же будет и сейчас — это не сработает", — подчеркивает он.

Единственным реалистичным вариантом эксперт называет поэтапную модель деэскалации, при которой прекращение огня происходит параллельно с согласованием отдельных пунктов.

Суверенитет, выборы и "бумажные гарантии" безопасности

Значительная часть пунктов мирного плана требует существенной доработки, чтобы избежать двусмысленных формулировок, которые уже ранее приводили к провалу договоренностей. По его мнению, ряд положений выписан слишком абстрактно и создает риски различной трактовки. В качестве примера он приводит пункт о так называемом "переутверждении" суверенитета.

"Нам ничего не нужно переутверждать. Нужно просто подтвердить суверенитет Украины и четко его конкретизировать", — объясняет политолог.

Фесенко подчеркивает, что речь идет не о декларациях, а о четком закреплении принципа, по которому никакие решения относительно внутреннего устройства государства не могут приниматься под давлением других сторон.

Отдельную угрозу, по словам эксперта, представляет включение темы выборов в возможные договоренности с Россией.

"Если мы начнем это согласовывать, россияне выдвинут большое количество встречных требований", — подчеркивает Фесенко.

Политолог предостерегает, что такие требования могут касаться признания так называемых "избирателей" с территории России, легализации пророссийских политических сил и открытия информационного пространства для российских медиа, что фактически будет означать прямое вмешательство во внутренние дела Украины.

Комментируя пункт о договоре о ненападении, Фесенко отмечает, что этот элемент является скорее отражением американского подхода, чем реальной гарантией безопасности.

Он подчеркивает, что сам по себе договор о ненападении не является критическим, если он не подкреплен реальными предохранителями и автоматическими механизмами реагирования в случае нарушения обязательств.

"Для нас этот пункт не является принципиальным. Мы настаиваем на реальных гарантиях безопасности", — резюмирует он.

Напомним, ранее "Телеграф" писал, что один из пунктов — 13-й — предполагает, что обе страны будут внедрять образовательные программы, направленные на противодействие расизму и дискриминации. При этом Украина должна привести свою политику в соответствие с нормами ЕС в сфере религиозной толерантности и защиты языков национальных меньшинств.